Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник]

Олег Томсон, г. Санкт‑Петербург

Неожиданная трансформация

Не очень далеко от Гродно притаилась деревенька Пороховичи, которую теперь совсем затеснили строящиеся на некогда просторных колхозных полях нагловатые коттеджные посёлки и неугомонные дачные садоводства‑товарищества.

Но, несмотря на явное притеснение этими благами неокапиталистической цивилизации, остается деревенька сия самобытным и молчаливо‑задумчивым островком, искоса наблюдающим за происходящим. Приветствует она приезжающих своими кривоватыми улочками, добротными коренастыми домиками и сосредоточенным крестом, стоящим, как это и положено, у края дороги при въезде.

Живут в ней люди сельские: работящие и не очень, весёлые и угрюмые, короче, всякие и разные.

И радости и беды были у них точно такие же, как и у остальной части населения нашей шестой части суши.

Когда младшая дочь Галина родила девочку, в семье Милько даже не пытались сдержать радость: наконец‑то!!! В деревне об этой соседской проблеме знал каждый: как только не пытались лечиться молодые и куда только не обращались за помощью и содействием — ребёнок не получался!

И когда это самое получилось, в строжайшей тайне держался сам факт благополучного зачатия. А уж когда внешний облик молодой стал явно выдавать наличие развития новой жизни и процесс стал подходить к его логическому завершению, отвезли будущую мамашу в областной центр для пристального медицинского наблюдения и окончательного разрешения.

Факт появления на свет первой внучки праздновался открыто и широко: до появления последней в доме, во время и после появления оной. Приглашены были как друзья, так и малочисленные недруги. Родни со стороны зятя приехало столько, что спальные места изыскивались по всей деревне.

Когда почти всё было выпито и съедено, а из народа остались самые крепкие и уже не работающие родственники, встал вопрос, как же назвать долгожданную наследницу рода Мильков.

Вот тут‑то и началось… Два дня родня не могла договориться, перебрали не одну сотню имён, приводились различные обоснования и доказательства в пользу конкретных и не очень имён и прозвищ. К концу третьего дня обессиленные и охрипшие пришли к соглашению: будет либо Зоя, либо Наташа. Выставленная на стол очередная «последняя» бутылка водки помогла окончательно «устаканить» имя — Наталья.

— Всё, — отчеканил глава семейства, новоиспечённый дед Константин Милько, — будет Наталья Ивановна Милько!

Родня со стороны зятя Ивана устало посопротивлялась, мужская её половина с надеждой посмотрела на уныло стоящие пустые бутылки на столе, и решение было принято.

Задокументировать это историческое событие вызвался сам дед Костя, благо заведующая ЗАГСа в райцентре была хорошей его знакомой, и формальности могли быть сведены до минимума.

Город встретил деревенского жителя суетливым утренним людским потоком и неприятной неожиданностью: ЗАГС открывался только в 11 часов. Поболтавшись по пустеющим улицам, дед зашёл в только что открытую закусочную. Здесь его ждал сюрприз, в углу «шалмана» одноклассник — Семён Ривкин — безучастно и аккуратно доедал бутерброд с колбаской толщиной в бумажный листок.

— Сёма, — обрадовался Константин, — какими судьбами? Как сам? Как наши?

— Костя, мой ты человек, — Ривкин, обнажил крепкие прокуренные зубы и обнял одноклассника.

Нежданную встречу отмечали тут же, за душевными разговорами время летело незаметно и благостно; посетители приходили и уходили, а пара пожилых мужчин с повлажневшими глазами, перебивая друг друга, вспоминали своё счастливое детство.

Когда часы над стойкой показали одиннадцать, дед Костя засобирался.

— Ты куда, Константин, давай ещё по одной?

— Сёма, слушай, у меня дельце тут одно, может, сделаем, а потом продолжим…

— Какое ещё дельце? — с трудом ворочая языком, спросил Ривкин.

— Да внучку надо оформить, — ответил дед Костя и в общих чертах поведал свою историю.

Они выпили за внучку, выпили за удачно выбранное имя и, покачиваясь, направились за свидетельством в ЗАГС.

Когда глава семейства Милько вернулся домой, было уже темно и в деревне почти все спали. Не ложились только в хате новорождённой, присутствующие в доме встретили деда яростно и враждебно.

— Ты где был, чёрт тебя дери?! — внешний вид мужа совсем не понравился бабе Наде.

— Константиныч, из‑за тебя насухо день прошёл, ты что, в Китай ездил внучку регистрировать?! — набросились мужики.

— Папа, ты хоть зарегистрировал Наташу?! — встревоженно спрашивала дочь.

Остальные красноречиво молчали, атмосфера накалялась…

— Где свидетельство о рождении?! — не унималась жена Константина.

Не совсем протрезвевший дед Костя молча подал документ, бережно завернутый в старую засаленную газету.

Баба Надя достала из футляра очки, развернула свидетельство, прочитала его, чуть слышно шевеля губами, посмотрела ненавидящим взглядом на мужа и обреченно села на лавку:

— Ну ты и му…ак…

Переглянувшись, все бросились читать свидетельство о рождении. Дед Константин быстро выскочил на улицу и посеменил в сторону сарая, пытаясь вспомнить произошедшее в районном ЗАГСе.

И он вспомнил, что перед тем как открыть дверь заведующей, его друг Семён остановился, тупо уставился на одноклассника и, прерывисто выдохнув, спросил:

— И что это за имя — Наташа… Наташа… Вот Роза — это да! Давай лучше Розой назовём?

— Давай, — беззаботно согласился совершенно пьяный дед Милько.

На том и порешили.

Так и живет в деревне Пороховичи Роза Ивановна Милько, хотя все зовут её Наташей.

В окна задувал сильнейший ветер. Несмотря на то, что солнце палило и температура была +25, сквозняки оставались сквозняками: со стола слетали салфетки, мелкие листки бумаги, дверь кабинета открывалась сама собой и с резким противным стуком захлопывалась…

Добравшись наконец до дома, я вздохнула с облегчением. Во‑первых, устала поправлять причёску (в зеркале увидела стоявшие вертикально, как после удара током (?!), залакированные перед выходом на улицу, волосы), а кроме того, устала бороться с бесстыдством ветра, стремящегося задрать мою широкую юбку до самого подбородка…

Наконец, наш новый дом… Люди въезжают до сих пор, делая ремонты и благоустраиваясь. Что это валяется под ногами?.. Москитная сетка… Странно… С чего бы это фирме, которая недавно их устанавливала во всех квартирах, раскидываться своим товаром! Наверно, забыли погрузить в спешке (всё‑таки, последний день рабочей недели!)… А может, выпала из какого‑нибудь окна? На всякий случай я подняла голову и пошарила взглядом по окнам — вроде, все с сетками…

А! — махнула рукой. — Найдётся хозяин! Мне до чужих сеток нет дела!..

Однако почему‑то вернулась обратно, подобрав её (небрежно брошенная сетка лежала так одиноко!..), и занесла в подъезд, аккуратно прислонив лёгкую рамку к стене возле входной двери.

До позднего вечера я колдовала на кухне. Окна распахнула, чтобы сладкий, немного приторный аромат пригоревшего варенья улетучивался вместе с порывами ветра. Муж читал газету. Замечаю, что он отмахивается от пары мух… Откуда?!

— Залетают, когда в дверь входим, — пояснил муж, не отрываясь от газеты и с аппетитом похрустывая свежим огурчиком… Через минуту он уже отмахивался от двух пар мух… А ещё через минуту на липкую банку с клубничным вареньем сел огромный шмель… Пока я прогоняла шмеля, муж, которому, видимо, надоело воевать с одолевшими его мухами, оторвался от газеты и потянулся к окну — закрыть…

— Где наша сетка?!

В вопле слышалось не одно только недоумение, а горечь и обида… Ещё бы! Остаться в такую жару без москитной сетки — смерти подобно! Обречь себя на бессонные ночи: окна открыть — кровопийцы‑комары одолеют, не открывать — лежать в духоте бетонной коробки квартиры, обливаясь ручьями пота (как всегда это бывает: кондиционер, в череде ремонтных работ и необходимых приобретений оказался последним!)…

В мгновение меня осеняет, и я, остолбенев на секунду, представляю валявшуюся под ногами у подъезда москитную сетку (…а ведь хотела ещё в фирму звонить, чтобы прибрали!..) Наскоро освободившись от фартука, на ходу надеваю туфли и мчусь на первый этаж — туда, где несколько часов назад оставила столь незаменимое и вожделенное в сей миг чудо человеческой мысли и технического прогресса!

«Чудо» стояло на том месте, где я его и оставила! Мысленно возблагодарив высшие силы, поселившие рядом с нами честных и чистых на руку соседей, я нежно прижала к груди лёгкую рамку с москитной сеткой…

Как мало, оказывается, надо, чтобы почувствовать себя самым везучим на свете человеком!..